[ДОМОЙ]   [ОБ_АВТОРЕ]   [Loading...]   [Level_1]   [Level_2]   [Level_3]   [Level_4]   [Autoexec.bat]   [Level_5]   [Level_6]   [Level_7]   [Level_8]   [Level_12]   [GAME PAUSED]   [Level_1_-_The_End]  
 

GAME PAUSED

Возле углового гастронома шевелилась такая очередь, что Саша понял - взять сейчас бутылку будет крайне трудно, и, может быть, невозможно вообще. Во всяком случае, будь он трезвым, это точно было бы невозможно, но он, как оказалось, выпил вполне достаточно, чтобы через несколько минут броуновского движения по переполненному залу оказаться не так уж далеко от кассы. Со всех сторон напирали и матерились, но через некоторое время Саша понял, что кажущийся хаос на самом деле представляет собой строго упорядоченное движение четырех примыкающих друг к другу очередей, трущихся друг о друга из-за разной скорости. Очередь за портвейном была слева, а та, в которую он попал, была за килькой в томате - той самой, что после открытия банки имеет обыкновение внимательно глядеть на открывшего не меньше чем десятком крошечных блестящих глаз. Сашина очередь двигалась быстрее, чем очередь за портвейном, и он решил преодолеть следующие несколько метров в ее составе, и только потом уже перейти в соседнюю. Этот маневр удался, и Саша оказался между стройотрядовской курткой, на спине которой было выведено загадочное слово "КАТЭК", и коричневым пиджаком, надетым прямо на голое мужское тело лет пятидесяти.

- Ы-ы-ы-ы... - сказал мужик в коричневом пиджаке, когда Саша посмотрел на него, и закатил глаза. У мужика изо рта немыслимо воняло, Саша торопливо отвернулся и стал смотреть на стену, где висел треугольный матерчатый вымпел и выпиленная из раскрашенной фанеры голова так называемого Ленина.

"Господи, - вдруг подумал он, - а я ведь действительно живу в этом... в этой... Стою пьяный в очереди за портвейном среди всех этих хрюсел - и думаю, что я принц?? И вот этот, вонючий - он тоже думает, что он принц??

- Килька кончается! - раздались испуганные голоса в соседней очереди, - килька!

Саша почувствовал, что мужик сзади дергает его за плечо.

- Что такое? - спросил, оборачиваясь, Саша.

- Я так считаю, - сказал мужик, - надо нам идти на исконные наши земли - Владимир, Ярославль - раздать людям оружие и опять всю Россию завоевать.

- А потом? - спросил Саша.

- Потом идти воевать хана Кучума, - сказал мужик и потряс перед Сашей кулаком.

- Портвейн кончается... - тревожно зашептал народ. Саша вы давился из очереди и стал проталкиваться к выходу. Пить больше совершенно не хотелось. У выхода стояли две женщины в белых халатах и шапочках, и, поглядывая на часы, тихо, но горячо что-то обсуждали.

Вдруг где-то сзади, словно бы под каким-то невидимым потолком раза в три выше магазинного, появился и стал расти странный звук, похожий на одновременный гул нескольких десятков авиационных двигателей. За несколько секунд он достиг такой интенсивности, что люди, только что мирно матерившиеся в очередях, сначала стали в недоумении озираться, а потом приседать на корточки или даже откровенно падать на пол, затыкая руками уши. Звук достиг наибольшей силы, так же резко пошел на убыль и стих совсем, но ему на смену пришел грохот танковых моторов, так же непонятно где возникший и непонятно куда ушедший через несколько секунд.

- Вот так каждый вечер, - сказала женщина в белом халате, - ровно без пятнадцати шесть. Мы уж куда только не звонили. Мне Зоя из Новоарбатского говорила - у них то же самое...

Люди поднимались с пола и подозрительно пялились друг на друга, вспоминая, за кем и за чем кто стоял. Но это было неважно, потому что все равно и килька, и портвейн уже кончились.

Саша вышел на улицу и медленно побрел к сияющему веселыми электрическими огнями в окнах зданию Госплана. Впереди включилась разрезалка пополам - по тому болезненному скрипу, с которым она работала, и по большим щелям между гнутыми зубьями Саша догадался, что она не из его игры, а просто - обычная советская разрезалка пополам, плохая и старая, то ли забытая кем-то на улице, то ли стоящая на своем положенном месте. Саша прошел было мимо, а потом, по приобретенной в игре привычке, вернулся и посмотрел, не стоит ли сразу за ней, как это обычно бывало в лабиринте, кувшин с восстанавливающим жизненную силу напитком. Кувшина не было, зато стояли сразу три бутылки семьдесят второго портвейна. Саша пошел дальше, прислушиваясь к ухающему скрипу за спиной и угадывая в нем несколько повторяющихся нот из "подмосковных вечеров" - словно пластинку, стоящую на проигрывателе, заело, и ржавый голос безнадежно задавал тусклому московскому небу вечный русский вопрос: "есть ли бзна?.. есть ли бзна?.. есть ли бзна?"

Саша дошел до Госплана, и понял, что туда уже поздно. Рабочий день кончался, и высокая ассирийская дверь выбрасывала на улицу одну волну народа за другой. Он все-таки попытался войти, преодолел несколько метров против течения и уже уцепился было за холодное ограждение турникета, но сразу же был смыт и вынесен обратно на улицу группой жизнерадостных женщин. Мимо прочапал Кузьма Ульянович Старопопиков с портфелем в руке, и Саша совершенно машинально пошел за ним. Кузьма Ульянович сразу углубился в какие-то темные переулки - видно, жил где-то неподалеку. Саша сам не знал, зачем он идет за Старопопиковым - ему просто нужно было какое-нибудь дело, к которому можно на время пристроиться, чтобы спокойно подумать.

Минут через десять - а может, и через полчаса, Саша как-то потерял счет времени - Кузьма Ульянович, дойдя до большого и совершенно безлюдного двора, направился к угловому подъезду. Леша решил, что дальше идти за ним будет совсем глупо, и совсем уже собирался развернуться, когда вдруг к Кузьме Ульяновичу подошли двое долговязых парней в модных натовских куртках. Саша мог дать что угодно на отсечение, что только что их не было во дворе. Он почуял неладное и быстро нырнул за пожарную лестницу, до самого низа забитую досками - здесь его никто не мог увидеть, хоть он был недалеко от подъезда.

- Вы - Кузьма Ульянович Старопопиков? - громко спросил один из подошедших - по-русски он говорил с сильным акцентом и, как и второй, был курчав, черен и небрит.

- Да, - с удивлением ответил Кузьма Ульянович.

- Это вы бомбили лагерь под Аль-Джегази?

Кузьма Ульянович вздрогнул и снял очки.

- Вы сами-то кто бу... - начал было он, но собеседник не дал ему договорить.

- Организация Освобождения Палестины приговорила вас к смерти, - сказал он, доставая из кармана длинный пистолет. То же сделал и второй.

Кузьма Ульянович подпрыгнул и выронил из руки портфель, а в следующий миг оглушительно загремели выстрелы и полетели на асфальт стреляные гильзы. Первая же пуля отбросила Кузьму Ульяновича на дверь, но до того, как он успел упасть, оба палестинца уже разрядили в него обоймы своих пистолетов, повернулись и пошли прочь, Саша с удивлением заметил, что сквозь них видны деревья и скамейки, а когда они дошли до угла, то были уже почти невидимы и даже, кажется, не стали делать вид, что поворачивают за него. Вдруг наступила странная тишина. Саша вышел из-за пожарной лестницы, посмотрел на Кузьму Ульяновича, который тихо ворочался у двери, и растерянно огляделся по сторонам. Из соседнего подъезда вышел какой-то мужик в спортивном костюме, и Саша со всех ног кинулся к нему. Мужик удивленно остановился, и Саша вдруг почувствовал себя глупо.

- Вы сейчас ничего не слышали? - спросил он.

- Ничего, - ответил мужик. - А что я должен был слышать?

- Так... Там человеку плохо.

Мужик пошел вслед за Сашей и нагнулся над Кузьмой Ульяновичем.

- Пьяный, наверно, - сказал он, подходя и приглядываясь. - Хотя, вроде нет. Эй, что с вами?

- Сердце, - слабо ответил Кузьма Ульянович, делая между словами большие паузы. - Вызывайте скорую, мне двигаться нельзя. Или лучше жену позовите. Второй этаж, сорок вторая квартира.

- Может, лучше мы вас туда отнесем?

- Нет, - сказал Кузьма Ульянович. - У меня уже два инфаркта было. Я знаю, что лучше и что хуже.

Мужик в спортивном костюме кинулся вверх по лестнице, а Леша повернулся и быстро пошел прочь.

Он сам не заметил, как добрел до метро и доехал до Госснаба. Когда он пришел в себя на набережной, возле родной пятиэтажки с колоннами у фасада, он был уже окончательно трезв. Два окна на третьем этаже еще горели, и он решил подняться.

Третий этаж был пуст и темен, и все, казалось, ушли - только в первом подотделе малой древесины кто-то еще работал. Саша подошел к приоткрытой двери и заглянул в щель.

В центре помещения, в ветхом голубом кимоно и зеленых хакама, с шапкой чиновника пятого ранга на голове и веером в руке, стоял Борис Григорьевич. Он не мог видеть Сашу, потому что тот был в темном коридоре, но в момент, когда Саша заглянул в щель, Борис Григорьевич поднял веер над головой, закрыл и опять раскрыл его, прижал на секунду к груди и резким движением протянул к Саше, затем медленно, перед каждым шажком подтягивая одну полусогнутую ногу к другой, поплыл к двери, не опуская оттянутого на себя красным шелковым разворотом веера. Саше показалось, что его начальник плачет, или тихо воет - но через секунду он разобрал нараспев читаемое стихотворение:

Как капле росы
что на стебле
сверкнет на секунду
и паром летит к облакам - Не так ли и нам скитаться
всю вечность во тьме? О безысходность!

Борис Григорьевич остановился, закрутился на месте и замер, высоко над головой подняв веер. Так он стоял несколько минут, а затем словно пришел в себя - поправил пиджак, пригладил руками волосы и исчез в узком проходе между шкафами. Вскоре оттуда донесся свист меча, и Саша понял, что Борис Григорьевич принялся за свои обычные вечерние упражнения в "Будокане", во втором слева от ворот зале. Тогда он вошел, прокашлялся и крикнул:

- Борис Григорьевич!

Свист меча стих.

- Лапин!

- Я все подписал, Борис Григорьевич!

- Ага. Положи на шкаф, я сейчас занят.

- Я поработаю, Борис Григорьевич?

- Работай, работай. Я сегодня допоздна.

Саша положил бумаги на шкаф, сел на свое место и занес было палец над кнопкой, включающей компьютер. Потом вдруг ухмыльнулся, встал, нашел на полке над столом телефонный справочник, полистал его и притянул к себе телефон.

- Алло, - сказал он в трубку, дождавшись ответа, - Главмосжилинж? Чуканов Семен Прокофьевич еще на месте? Какой?

Он записал новый телефон, и, нажав рычаг, сразу же его набрал.

- Семена Прокофьевича. Семен Прокофьевич? Это из Госплана беспокоят, по поручению товарища Старопопикова... Главное, что он вас помнит... Ну как хотите. Ваше... Нет, насчет "Принца". Он просил вам передать, как на седьмой уровень сразу выйти... Не знаю, может быть, в министерстве на совещании. Ну вы сами там вспомните, где кто кого видел, а сейчас запишите... Жду... Значит, так...

Саша развернул данную ему Аббасом бумажку.

- Набираете слова "принц мегахит семь". Да, латинские. Русское "эн"... Нет, цифра. Ну что вы, не за что. Всего наилучшего. До свидания.

Встав, он пошел курить, а вернувшись через несколько минут, набрал тот же номер.

- Семена Прокофьича... Как... Я же только что с ним говорил... Какой ужас... Какой ужас... Извините...

Положив трубку, Саша включил компьютер.

  [ДОМОЙ]   [ОБ_АВТОРЕ]   [Loading...]   [Level_1]   [Level_2]   [Level_3]   [Level_4]   [Autoexec.bat]   [Level_5]   [Level_6]   [Level_7]   [Level_8]   [Level_12]   [GAME PAUSED]   [Level_1_-_The_End]